Есть столько священных писаний, столько великой философии, но все это вздор ! Они существуют лишь для того, чтобы глупцам было чем себя занять; они не для настоящего искателя.

То, что я говорю, — абсолютно живое, новое, свежее, юное... Со­вершенно не традиционное явление, совершенно другое — и не может быть никак иначе. Писания, написанные три ты­сячи лет назад, предназначались для людей, для которых были писаны. Та психология в мире больше не действует. Я обращаюсь к вам; эти писания были обращены к своими современникам. Они были писаны не для вас. Между вами и ими промежуток в три, четыре, пять тысяч лет. Они поте­ряли всякую силу. Полагаться на них так же абсурдно, как при изучении физики остановиться на Ньютоне, не дойдя до Альберта Эйнштейна.

Но писания не могут обращаться к живым людям; они не могут расти. Поэтому в старые времена многие мастера настаивали, чтобы их высказывания не записывались, — что­бы они могли продолжать расти. Мастера передавали учение ученикам, чтобы ученики — в свою очередь и по собствен­ному авторитету — учили других. Они многое изменяли, по­тому что менялись люди, менялись ситуации. Но книга, как только она написана, застывает; такой она останется навсег­да. Никто не может ее изменить, а если кто-нибудь попыта­ется, то вызовет в последователях книги бурю гнева.