Мать может любить одного ребенка больше, другого меньше. Нельзя ожидать, чтобы она любила всех детей абсолютно одинаково; это невозможно.

Дети очень восприимчивы. Они сразу видят, что кого-то лю­бят больше, кого-то любят меньше. Они знают: как бы мать ни притворялась, что любит всех одинаково, это только ви­димость. Так возникает внутренний конфликт, борьба ам­биций.

Все дети разные. У кого-то есть талант к музыке, у кого- то его нет. У кого-то есть способности к математике, у кого- то их нет. Один ребенок физически красивее другого, или, может быть, у него больше психологического обаяния, а дру­гому его недостает. Возникает больше и больше проблем, а нас учат быть вежливыми, никогда не вести себя искренне.

Если бы детей учили быть искренними, они поссорились бы один раз и забыли навсегда, и всякие ссоры бы прекрати­лись. Они бы рассердились друг на друга, подрались, сказали бы что-нибудь обидное, но потом все было бы забыто, по­тому что дети очень легко избавляются от ненужного. Если они сердятся, они сердятся с таким жаром, будто извергает­ся вулкан, но через секунду они рке держатся за руки, как ни в чем не бывало. Дети очень просты, и часто эту простоту им за­прещают. Им велят «хорошо себя вести», чего бы то ни стоило. Им запрещают сердиться друг на друга¹ «Ведь это твоя сестра! Это твой брат! Разве можно на него сердиться?»

Все эти случаи — гнев, ревность и тысяча и одна рана — продолжают накапливаться. Но если вы можете оставаться лицом к лицу в подлинном гневе и ревности, если вы можете раз поссориться и покончить с этими чувствами, возникнут глубокие любовь и сострадание. И они будут настоящие.