Мир огромен, и человеческие существа беспомощны. Трудно, очень трудно это принять, но как только вы это примете как неизбежное человеческое страдание, вам станет очень спокойно.

Легче принять собственное страдание, чем страдание дру­гого. Можно даже принять страдание другого, но страдание ребенка — невинного, беспомощного, страдание без всякой причины... он не может отомстить, не может даже воз­разить или постоять за себя — кажется таким несправед­ливым, таким безобразным, ужасающим, что принять его трудно.

Но полшите: беспомощен не только этот ребенок — бес­помощны вы сами. Как только вы поймете собственную бес­помощность, принятие последует как тень. Что вы можете сделать? Вы сами беспомощны. Я не говорю, что мы должны быть жестокими, каменными. Чувствуйте, но знайте, что бес­помощны. Мир огромен, и человеческие существа беспомощ­ны. Самое большее, мы можем сострадать. Даже если мы что- то сделаем, нельзя быть уверенными, что наше действие по­может — может быть, оно только увеличит страдание.

Таким образом, я не говорю, что вы должны потерять сострадание — потеряйте только свое суждение, что чело­веческое страдание неправильно. И оставьте идею, что вы должны что-то делать, чтобы его исправить, потому что, как только входит делающий, теряется свидетель. Сострадание хорошо, но хороша и беспомощность. Плачьте, в слезах нет ничего плохого. Пусть придут слезы, но позвольте им быть, зная, что вы сами беспомощны и поэтому плачете. Сама идея, что мы можем что-то изменить, очень эгоистична. Эго все переворачивает вверх дном. Отбросьте эго, просто на­блюдайте.